пробовать… все же натер ты мне немного… изверг!

Уже по пути домой, вымотанный до предела за прошедшие двое суток, Иван подумал:

«Ну вот, сбылась твоя мечта — двое суток с Зиночкой, почти не вылезая из постели. Понравилось? Или… разочарован?».

И сам себе ответил:

«Да не в коем разе! Все было… замечательно! Жаль повторить это… не получится. Слишком уж много обстоятельств вместе сложилось! А может… получится? Мы же не умерли, так почему же — нет?».

Они так и не спали толком все это время. Засыпали на час-полтора, потом, стоило кому-нибудь завозится и тот, кто просыпался, будил второго ласками. Вставали, ели, пили чай, принимали ванну. И снова неслись в койку.

«Все-таки как здорово быть молодым! Когда и с… потенцией все на уровне, и с выносливостью — тоже все нормально! И знания прошлой жизни… и в сексе, и просто в общении… знание женщин… даже — вот опыт и навыки в приготовлении пищи! И то — есть!».

Иван сейчас ни о чем не жалел! Ни о том, что попал сюда. Ни о том, что познакомился со всеми этими людьми. А как жалеть о знакомстве с такими женщинами?! А будущее… страшное такое? А — пусть это и будет платой за вот это время! Время, где ему так здорово!

«Аминь! Мля!».

Глава 12

Зима в Сибири, она такая… зима. Или ясные дни, и тогда мороз от двадцати и до… хрен знает сколькИ! Ну… градусов до тридцати с небольшим. Это пока было. А дальше — посмотрим. А если потеплело, скажем градусов до пятнадцати, а то и десяти? Тогда — снегопады, а то и метели — обильные, которые в два-три дня могут подвалить снежка этак сантиметров до пятидесяти-семидесяти.

Это к чему? Да к тому, что не каждый день выходит делать привычную физзарядку. Утром, часов в шесть, проснешься, а «за бортом» минус тридцать и здоровенное здание клуба уже выстыло. А к девяти часам нужна уже комфортная температура. И печей, «контрамарок» — шесть. Их все нужно затопить, проследить, чтобы дрова занялись, дождаться определенного горения и потом — наглухо закрутить наружную винтовую дверцу. Печь начинает отдавать тепло минут через тридцать-сорок, а основательно прогреется еще через час-полтора. И вот тогда она будет держать тепло до вечера. И в помещениях становиться тепло часа через три-четыре. Вечером опять же — последовательно почистить все печи, заложить снова дрова, растопить, проследить, закрутить. Да и дров на утро принести, чтобы подсохли получше. Времени уходит — масса! Да еще и печку в своей комнате — тоже протопить дважды в день, чтобы самому не околеть!

Дела с печами Иван заканчивал часам к семи, половине восьмого. А если снегопад — лопату в руки и кидать снег от крыльца и до… бесконечности. Не дело, если тропинка к клубу будет заметена!

Ну тут — голь на выдумки хитра. Еще в ноябре, с началом снегопадов, Косов углядел, что из совхоза, к станции, после каждого снегопада по дороге проходит трактор с клином. Это такое приспособление на колесах, где имеется косой отвал, который и сгребает снег в сторону. Прошел трактор в одну сторону, и половина дороги — чистая; вернулся от станции к совхозу — и другая сторона дороги почищена. Иван дождался, когда трактор будет возвращаться со станции назад и замахал руками.

Мда… сейчас трактора, как правило, кабины не имеют. Никакой. То есть — вообще никакой! Ни железной, ни фанерной, ни брезентовой. Водитель «железного коня» сидит за рычагами управления открытый всем ветрам и морозам. Телогрейка, черная от масла; ватные штаны, такого же колера; треух, чуть почище… немного почище. Морда у «тракторбека» — красная от ветра и изрядного морозца, по периметру — на треухе куржаком покрытая. Что его физиономию со стороны делает — почти черной. Ну да — белый, чистейший иней и вот это…

— Чё те надо? — склонился тракторист в сторону обочины, где, изрядно озябнув за время ожидания, подпрыгивал Косов.

— Земляк! Пройдись клином до клуба и назад, а?

Тракторист вылез из-за рычагов, спрыгнул на землю, потянулся и внимательно посмотрев на клуб, сплюнул:

— А оно мне надо?

— Да тут дела-то — двадцать минут! — Иван посмотрел на прикуривавшего папиросу парня — «пижон! все деревенские махру «шабят» и не выпендриваются, а этот — папиросы!», — Понял! Не дурак — не с того зашел! Поллитра!

Тракторист крякнул, с интересом посмотрел на Ивана:

— Ну-у-у-у… поллитра… многовато будет! Стакан нальешь?

— А то!

Парень кивнул головой, залез назад на трактор, дернул рычагами и свернул с дороги в совхоз к клубу. Косов заспешил следом. Проехав чуть дальше окончания участка клуба, огороженного штакетником, парень сделал широкий разворот и направил трактор по другой стороне предполагаемой дороги. Дождавшись его у калитки, Иван махнул рукой. Тракторист, не чинясь, остановил трактор, и не глуша технику, спрыгнул на землю.

— Пошли, — махнул ему Косов.

Вместе они зашли в клуб и прошли в комнату Ивана. Здесь он достал из шкафчика бутылку «беленькой», «набулькал» полный двухсотграммовый стакан; откромсал приличный ломоть хлеба от ковриги, только вчера испеченной женой Мироныча; отрезал изрядный кус соленого сала, и соорудив русский бутерброд, протянул его трактористу. Потом хлопнул себя ладонью по лбу — «забыл!», достал из ящику небольшую луковицу, раздавил ее в ладонях, и положил на стол, рядом с солонкой с серой солью крупного помола.

Тракторист крякнул, посмотрел на Ивана с уважением:

— Как у тебя… скусно получилось! Ну что — с таким уважением, дак почему ж не помочь-то!

Он аккуратно взял пальцами, черными от машинного масла, стакан и, не торопясь, небольшими глотками, выцедил весь, не отрываясь. Потом протяжно выдохнул, мотнул головой, взяв луковицу, густо макнул ее в солонку и с хрустом, смачно, вгрызся. Луковица «ушла» в два укуса. Потом тракторист взял бутерброд, и сразу скусил от него не менее трети.

«Силен, бродяга! Такой «хлеборезкой» — да медку бы хапнуть!».

Не торопясь, тракторист прожевал закусь, со смаком потянулся:

— И-э-х-х! Хорошо-то как, и нутро сразу же теплом взялось! Ты это… паря! Ежели чё — дак я всегда помочь готов. Гляди-поглядывай на дорожку, ага!

Иван протянул руку:

— Иван!

Поручкались.

— Петр!

Потом тракторист с сомнением посмотрел на пол:

— А ить наследил я тебе! Ругаться будут?

Косов отмахнулся:

— Сейчас подотру! Делов-то!

Так и повелось — после снегопада Петр чистил дорогу, и обязательно, без напоминаний, прочищал отрезок до клуба. Даже если Ивана на месте не было. Но Косов рассчитываться с трактористом